Конопленко А.А. Орден меченосцев в политической истории Ливонии. Автореферат.

Общая характеристика работы

Актуальность. Средневековой Ливонии принадлежит особое место в истории Европы. С последней трети XII столетия этот регион, до того находившийся на периферии европейской истории, превратился в поле ожесточенного этно-конфессионального и военно-политического противостояния крестоносцев-католиков, православных-русичей и местных язычников-прибалтов. Прямо или косвенно в эту историческую игру оказались вовлечены римские папы, германские императоры, датские короли, русские князья, правящие круги Новгорода и Пскова. Пожалуй, ни один европейский локальный конфликт Средневековья не отличался столь высокой событийной насыщенностью, кровопролитностью, противоречивостью, сложностью, длительностью. Этот узел далеко еще не распутан исследователями, поскольку столетие за столетием обрастал историческими и национальными мифами, «завязывался» все крепче и крепче.

Исследование данного конфликта важно также и в рамках осмысления феномена крестоносного движения, поскольку, как признано в науке, он являл собой их составную часть, принадлежа к истории так называемых «северных» крестовых походов, изученных в гораздо меньшей степени, нежели военно-колонизационное движение на Восток.

Кроме того, изучение обозначенных проблем имеет немаловажное значение и для понимания российской истории, поскольку с XIII в. Ливония превращается в важнейшую контактную зону между Русью и Западом.

Данная диссертация призвана стать одним из научных шагов в осмыслении сложных и противоречивых событий ливонской истории, того, какую роль сыграл в Прибалтике духовно-рыцарский Орден меченосцев (Братство рыцарей Христовых).

Степень разработанности темы. Всю научную литературу, имеющую отношение к проблеме, можно разделить на несколько групп. К первой относятся работы второй половины XIX–первой четверти XX в., преимущественно позитивистского плана. Это прежде всего сочинения западных авторов – А. Рихтера [1], О. Рутенбурга [2], Р. Гаусмана [3], Р. Узингера [4], Ф. Кейсслера [5], Л. Арбузова-старшего [6], Г. Фиберга [7], А. Доннера [8] и отечественных исследователей – А. Энгельмана [9], М. П. Соловьева [10], Е. В. Чешихина [11], Г. Трусмана [12]. В их обобщающих или специальных трудах был рассмотрен широкий спектр общих вопросов, охватывающих средневековую историю Ливонии, а также частных проблем, касающихся становления, структуры и деятельности здесь католической церкви, епископата, христианизации прибалтийских племен, характера взаимоотношений ливонских ландесгерров (Ордена меченосцев и епископов) с папством, Империей, Данией и русскими землями. Однако чаще всего эти труды носили полуочерковый характер, ограничивались констатацией тех или иных фактов, событий, явлений. Ордену меченосцев специально был посвящен лишь краткий очерк Ф. Г. Бунге [13], обозначивший лишь некоторые аспекты его истории.

Особым этапом в развитии отечественной и зарубежной (немецкой) историографии Ливонии стали работы 1930-середины 1950-х гг. Они по большей части имели пропагандистскую направленность, продиктованную политическими реалиями. В отечественной историографии заслуживают упоминания статьи специалистов-медиевистов – Н. П. Грацианского, Я. Я. Зутиса, И. П. Шаскольского, М. Тихомирова, Е. А. Косминского, В. И. Пичеты, В. Т. Пашуто. Они содержат немало важных исторических фактов, деталей, анализ источников, но в главных заключениях также ориентированы на задачи момента [14].

К третьему этапу можно отнести труды 1950–середины 1980-х гг. В западногерманской историографии они представлены так называемым направлением «Остфоршунга», отмеченным в рассматриваемой области двумя фундаментальными монографиями: Г. Гнегель-Вайчис, в центре внимания которой – деятельность рижского епископа Альберта Буксгевдена [15], и Ф. Беннинггофена, который в большей степени рассматривает историю Ливонии первой половины XIII столетия в целом [16].

Среди трудов советских историков середины 1950–середины-конца 1980-х гг. следует прежде всего назвать работы И. П. Шаскольского и В. Т. Пашуто, продолживших изучение проблематики, затронутой ранее. Их труды содержат обстоятельный анализ политической ситуации, в целом сложившейся в Прибалтийском регионе в первой половине XIII в., рисуют геополитическую картину взаимоотношений Руси и католического Запада. По ряду конкретных моментов этими исследователями были сделаны новые наблюдения и заключения (относительно содержания папской дипломатии в Прибалтийском регионе, русско-немецко-датско-шведских взаимоотношений в Ливонии и др.), существенно расширившие представления о ливонской истории [17]. Однако, немецкие духовно-рыцарские ордены, как и прежде, расценивались лишь в качестве исключительно враждебной Руси силы, не заслуживающей специального изучения.

Важным этапом в изучении темы стали последние десятилетия. В зарубежной историографии она поднимается в ряде общих работ, посвященных истории прибалтийских народов, ганзейской торговли, Тевтонского ордена и других духовно-рыцарских организаций [18].

Ситуация с изучением крестоносного завоевания Прибалтики особенно существенно изменилась в отечественной науке. В ряде статей, публикаций и материалов Е. Л. Назаровой и В. И. Матузовой представлена общая картина различных аспектов крестоносного завоевания Прибалтики, проанализирована этно-конфессиональная ситуация в регионе [19]. Е. Л. Назарова в ряде специальных статей рассматривает взаимоотношения Руси с прибалтийскими племенами накануне крестоносного завоевания Ливонии и заключает, что русское политическое присутствие в регионе, выражалось в создании опорных пунктов как центров сбора дани с местного населения [20]. Кроме того, автор активно изучает проблемы взаимоотношений крестоносцев с прибалтийской знатью [21] и характер русско-немецкой борьбы за сферы влияния в регионе [22]. Е. Л. Назарова рассматривает историю Ливонии, широко используя методы новой политической истории, микросоциологической истории, истории ментальности, исторической антропологи, иначе оценивает степень русского влияния в регионе, причины, толкнувшие часть прибалтийской знати на союз с крестоносцами, расстановку политических сил в Ливонии, характер взаимоотношений папства и крестоносцев с Русью по поводу прибалтийских земель. Однако к истории Ордена меченосцев Е. Л. Назарова обращается лишь в рамках более общих проблем.

На протяжении середины XIX–первых лет XXI в. в зарубежной и отечественной историографии ливонской истории в целом и ее отдельным составляющим уделялось немалое внимание, был введен в научный оборот основной круг источников, однако попытки комплексного исследования Ордена меченосцев не предпринимались. В середине XIX–первой четверти XX в. в обобщающих трудах по истории Ливонии и специальных работах по ее отдельным сюжетам история Ордена меченосцев рассматривалась лишь в контексте обращения к иной проблематике. В работах 1930-х–середины 1950-х гг., отмеченных попытками рассмотрения ливонской истории сквозь призму глобальных, знаковых исторических явлений и событий, Братство рыцарей Христовых также не привлекало интереса исследователей. В историографии середины 1950-х–середины 1980–х гг. были намечены новые направления в изучении прибалтийской истории, были существенно расширены знания об ее общем содержании и отдельных аспектах. Однако картину научных представлений об Ордене меченосцев и эти изменения затронули лишь в малой степени. Наконец, несмотря на всплеск интереса в отечественной науке последних десятилетий к средневековой истории Прибалтики, немецких духовно-рыцарских орденов, при всем многообразии работ, посвященных указанным сюжетам, попытки специального комплексного исследования Братства рыцарей Христовых до сих пор не предпринималось.

Хронологические рамки исследования. За условную нижнюю границу настоящего исследования взят рубеж XII–XIII вв., на который приходится начало немецкого проникновения в Ливонию, сначала купеческо-миссионерского, затем военного, подготовившего условия для учреждения Ордена меченосцев. Верхняя хронологическая рамка привязана к событиям 1236–1238 гг., обозначившим итоги политики Ордена меченосцев, равно как и конец его независимого существования, ввиду инкорпоривания в состав Тевтонского Ордена.

Цели и задачи исследования. Степень научной разработки истории Ордена меченосцев, все еще лишенного пока специального исследовательского внимания в отечественной литературе, а также возможность использовать современные подходы и методологии определили цели и задачи предлагаемого исследования.

Главной целью данной работы стало комплексное исследование политической истории Ордена меченосцев, выявление его места и роли как силового фактора в прибалтийских событиях первой трети XIII в., определение степени его влияния на процессы в регионе и степень их воздействия на эту духовно-рыцарскую корпорацию. В работе были предприняты попытки решить следующие задачи:

– реконструировать устройство Ордена меченосцев, его структурный состав и административно-территориальную систему управления, выявить общее и особенное в сравнении с другими духовно-рыцарскими корпорациями средневековья;

– установить степень участия Ордена меченосцев в общих действиях крестоносцев при завоевании тех или иных областей Ливонии, его взаимоотношения с другими группами и сообществами крестоносцев, уточнить его роль как силового фактора;

– рассмотреть характер, формы и итоги взаимоотношений Ордена меченосцев и ливонского епископата по поводу раздела завоеванных территорий;

– определить правовой статус Ордена; выявить характер, формы и результаты его борьбы с епископатом по поводу этого статуса;

– уточнить причины и цели создания Ордена меченосцев при всестороннем учете политической ситуации в Ливонии на рубеже XII–XIII вв.;

– глубже и конкретнее выявить задачи орденской завоевательной политики;

– более глубоко и всесторонне изучить исторические условия и причины инкорпорирования меченосцев в состав Тевтонского ордена, ход и результаты этого процесса.

Научная новизна. Диссертационное исследование является первой попыткой комплексного изучения истории Ордена меченосцев и его роли в политической истории Ливонии. Полученные результаты позволяют на новом уровне знаний реконструировать и осмыслить исторические процессы в Прибалтийском регионе.

В диссертации уточнена, систематизирована и представлена более полно, чем прежде в отечественной литературе, картина крестоносного завоевания Ливонии и русско-немецко-датского противостояния в регионе, всесторонне проанализирована историческая ситуация, обусловившая слияние Ордена меченосцев с Тевтонским орденом.

Впервые в научной литературе выявлены основные приоритеты внешней и внутренней политики Ордена меченосцев во взаимосвязи его территориальных интересов и правового статуса.

Практическая значимость работы определяется тем, что обобщенные в ней материалы и выводы могут быть использованы при чтении общих и специальных лекционных курсов по истории западноевропейского и русского средневековья, в рамках преподавания вспомогательных и специальных исторических дисциплин (истории дипломатии, истории религии); при проведении семинарских занятий и написании дипломных работ. Материал настоящей работы может найти применение в дальнейших исследованиях.

Источниковая база представлена обширным кругом источников, прежде всего, нарративных. Две хроники дошли от XIII в. – «Хроника Ливонии» Генриха Латвийского (1225–1227 гг.) [23] и анонимная «Старшая ливонская Рифмованная хроника» (90-е гг. XIII в.) [24]. «Хроника» Генриха Латвийского содержит богатый фактический материал по политической истории Ливонии, взаимоотношениям Ордена меченосцев с ливонским епископатом, русскими землями, датской короной. Вместе с тем, позиция хрониста, сторонника соперничавшего с меченосцами рижского епископа Альберта, определяет значительную завуалированность повествования (при описании военной деятельности Ордена, его связей с епископатом, их оценок), что заставило с особым вниманием относиться к косвенным данным, критически сопоставлять их с прямыми указаниями автора и сведениями других источников.

Противоположная тенденция характерна для созданной в орденской среде «Рифмованной хроники», автор которой сосредотачивает свое внимание почти исключительно на деятельности меченосцев, нередко приписывая им несуществующие заслуги в крестоносном завоевании Ливонии и, по сути, исключая из повествовательного поля противника братьев-рыцарей – рижского епископа и его сподвижников. Поэтому и она требовала крайне критичного и выверенного подхода.

Кроме того, были привлечены более поздние ливонские, прусские и русские нарративные памятники – «Хроники Ливонии» Германа Вартберге (XIV в.) [25] и Бальтазара Руссова (XVI в.) [26], «Хроника земли Прусской» Петра из Дусбурга (XIV в.) [27], «Хроника Тевтонского ордена» (XV в.) [28], Новгородская первая летопись [29] и Псковская Третья летопись [30], созданные в иных исторических условиях, или за пределами интересующего нас региона. Обращение к их текстам позволило получить более разностороннее представление о политических процессах в Прибалтийском регионе, месте Ливонии в его геополитической истории.

Среди документальных источников, привлеченных при подготовке настоящей работы, важнейшее значение имеют собственно ливонские документы, прежде всего, акты, фиксирующие территориальные разделы между Орденом меченосцев и ливонским епископатом, позволяющие выявить правовые основания орденского господства в тех или иных областях, а таким образом – правовой статус Ордена в различные моменты его истории. Кроме того, возможно проследить процесс складывания земельных владений Ордена меченосцев и его тяжбы с епископатом из-за захваченных территорий, выявить сложные перипетии борьбы меченосцев с ливонскими епископами по поводу изменения правового статуса братьев-рыцарей, конечные итоги этого противостояния. При написании настоящей работы были проанализированы тексты 16 подобных грамот, составленных в 1210–1234 гг. [31]. Наряду с ними, анализу был подвергнуто 22 документа периода 1209–1238 гг., в той или иной степени касающихся других сторон политической истории Ливонии.

Значительное внимание было уделено папским буллам, касающимся различных дел: определения статуса ливонской церкви, проповеди крестовых походов в Ливонию, деятельности папских легатов и др. Ряд папских булл прямо касается Ордена меченосцев: его правового статуса и характера правовых связей меченосцев с епископатом, принципов раздела завоеванных земель между Орденом и епископатом, конфликта Ордена с датчанами из-за Северной Эстонии. Всего анализу было подвергнуто 34 документа, вышедших из папской канцелярии в 1188–1238 гг. [32].

Для выявления задач, которые ставил Орден меченосцев в борьбе за изменение своего правового статуса, и его территориальных претензий, самого хода противостояния братьев-рыцарей и епископата из-за раздела завоеванных земель, не менее важен анализ грамот, изданных в 1207–1238 гг., как правило, по просьбе Ордена, германскими императорами и королями. Грамоты позволяют выявить территориальные и правовые претензии Ордена меченосцев, их отражение в орденской дипломатии, определить геополитическую ситуацию, сложившуюся в Прибалтийском регионе. В настоящей работе были использованы материалы 11 документов подобного рода, датируемых 1207–1233 гг. [33].

Теоретико-методологическая база исследования определяется поставленными целями и задачами, материалом и характером источников. Для раскрытия темы используется проблемно-хронологический метод, то есть поэтапное решение поставленных задач. Согласно этому методу, каждая задача рассматривается как отдельная и самостоятельная проблема, но во взаимосвязи с другими. Необходимость обращения к этому методу обусловлена уже самой структурой работы, каждый раздел которой – это отдельный научный вопрос. Их последовательное рассмотрение, основанное на методе критического изучения источников, и синтез полученных результатов позволяют построить целостную картину политической истории Ордена меченосцев и его роли и места в политической истории Ливонии.

В настоящей работе использованы основополагающие принципы историзма и объективности, важные для рассмотрения изменяющихся во времени явлений, в соответствии с которыми все изучаемые проблемы исследуются в становлении и развитии с выявлением качественных изменений, происходивших в течение определенного исторического периода.

В работе использовались как современные методологические подходы (новой политической истории), так и сложившиеся прежде в историографической практике подходы и методы: логический, структурный, ретроспективный, позволившие автору выстроить изложение материала в четкую логическую событийную картину, выработать структуру работы, построив ее по проблемному принципу.

При обращении к нарративным источникам оказался плодотворным герменевтический метод, подразумевающий непрямое истолкование источника и выявление его скрытого смысла. Это метод предполагает выяснение условий создания источника, цели создания, взаимоотношений автора и предполагаемого читателя.

Апробация работы. Основные результаты работы были изложены в четырех статьях и докладах, сделанных автором на следующих конференциях:

– на всероссийском научно-методическом семинаре «Человеческое измерение истории: повседневность, частная жизнь, бытовая история: проблемы и методы» (Саратов, 3 марта 2003 г.);

– на международной конференции «Медиевисты старшего поколения: судьбы, общество, власть, наука», посвященной 90-летию проф. С. М. Стама (Москва, 24–25 ноября, Саратов, 1–3 декабря 2003 г.);

– на международной научной конференции «Многообразие религиозного опыта и проблемы сакрализации и десакрализации власти в христианском и мусульманском мире (опыт России и Европы)» (Саратов, 20–23 сентября 2004 г.);

– на межвузовских студенческо-аспирантских конференциях (СГУ, 2003, 2004, 2005 гг.);

– на научном семинаре при кафедре истории средних веков СГУ (апрель 2005 г.).

Структура диссертации. Работа состоит из введения, пяти глав и заключения. К тексту работы сделано два приложения, выполненных автором: хронологическая таблица и карта Ливонии конца XII – первой половины XIII в.

 

Основное содержание работы

Введение содержит в себе обоснование актуальности темы исследования, его хронологических рамок, рассмотрение степени научной разработанности проблемы и определение научной новизны исследования. Здесь же дается характеристика источников, формулируются теоретико-методологические принципы, цели и задачи работы.

Первая глава «Возникновение Ордена меченосцев» состоит из трех разделов.

В первом разделе «Ливония конца XII–XIII вв.: начало крестоносного завоевания» дается краткая характеристика Ливонии на рубеже XII–XIII столетий, общественного и хозяйственного уклада населявших ее племен, что позволяет обнаружить «внутренние» причины того, почему те оказались в орбите интересов разных государств и сил и почему они уступали этим силам; обрисовываются отношения ливонских племен с соседями – Полоцким княжеством, Новгородской и Псковской землями, характер указанных отношений и степень их влияния на общую политическую ситуацию в Ливонии, выявляются причины, вызвавшие ее немецко-католическое завоевание, его ход до учреждения Ордена меченосцев.

Отмечено, что к концу XII в. Восточная Прибалтика оставалась единственным регионом Европы, на который не распространилось христианство. Большинство ливонского населения придерживалось языческих верований разного толка. Ни одно из населявших Ливонию племен не имело значительного численного превосходства над остальными и не могло стать ядром их консолидации в рамках одного государства. Полиэтническая структура ливонского населения и архаичность его общественного устройства обусловили непрерывные разорительные распри ливонских племен. Ослабляя друг друга в непрерывных войнах, отставая в социально-политическом и экономическом развитии от своих более сильных русских соседей, они в какой-то момент времени оказались в даннической зависимости от Киевской Руси. Однако, раздробление единого Русского государства и переход политического господства над прибалтами к отдельным русским княжествам и землям, располагавшим меньшим военно-политическим потенциалом, сделали для ливов и латгалов возможным ослабление указанной зависимости, а для эстов – ее полную ликвидацию.

Как отметили специалисты (Е. В. Чешихин, Г. Трусман, В. Т. Пашуто, Е. Л. Назарова, М. Аунс), русское присутствие в ливонских землях выражалось преимущественно в присвоении дани, которой были обложены местные народы. Ко времени крестоносного вторжения Полоцк, Новгород и Псков практически утратили свои позиции в Ливонии.

В целом, непростые отношения ливонских племен с русскими соседями внесли свою лепту в осложнение политической ситуации в Ливонии. Более того, крестоносное вторжение, кардинально изменяя баланс сил в регионе, неизбежно должно было вовлечь в противостояние местных племен и крестоносцев и русскую сторону, имевшую основания рассматривать ливонские земли в качестве входивших в ее сферу влияния и пытавшуюся защитить свои интересы от западных конкурентов.

Что касается причин немецкого проникновения в Ливонию, то оно изначально было связано с ее исключительно важным торгово-географическим положением и, как полагают исследователи, было подтолкнуто немецким купечеством, стремившимся войти в прямые торговые контакты с русскими и прибалтийскими землями, поставить под свой контроль восточноприбалтийские рынки и торговые пути, монополизировать балтийскую торговлю. Планы немецкого купечества были с пониманием встречены католической церковью, стремившейся включить восточноприбалтийский регион в сферу своего духовно-политического влияния, придавшей немецкому наступлению крестоносную идеологию. Со своей стороны, немецкое купечество, как показали Е. Л. Назарова и В. А. Антонов [34], не могло не понимать всех выгод, какие несло их торговле подчинение местного населения, и активно поддержало усилия миссионеров, а затем воинов-крестоносцев.

Непосредственным гарантом интересов немецкого купечества и задач христианизации в землях прибалтов стала военная сила, представленная германским рыцарством. Взаимодействие трех названных сил – финансовой, военной и идеологической – то есть немецкого купечества, рыцарства и католической церкви – позволило немцам во главе с епископом Альбертом закрепиться в устье Западной Двины, чтобы начать отсюда дальнейшее завоевание Ливонии.

Во втором разделе «Причины учреждения Ордена меченосцев» предпринимается попытка охарактеризовать главные военно-стратегические и политические задачи, стоявшие перед крестоносцами, состояние военных сил, какими те располагали в Ливонии: их состав, число и боеспособность.

Как известно, к моменту основания Ордена меченосцев крестоносцы контролировали лишь незначительную полоску земли в низовьях Западной Двины. Вокруг нее простирались огромные, по сравнению с ней, земли, населенные языческими племенами. На юге крестоносцам грозили воинственные литовцы. Попытка крестоносного завоевания неизбежно должна была привести к столкновению с Полоцком, его подвинскими вассалами, Новгородом и Псковом. В такой ситуации крестоносцам требовались немалые военные силы для решения военных задач столь значительного масштаба.

Анализ хроники Генриха Латвийского позволил выявить, что военная помощь ливонским немцам из стран Западной Европы, по большей части из Нижней Германии, осуществлявшаяся в виде перманентного крестового похода, не могла быть достаточной и определяющей в силу целого ряда причин: малой численности военных подкреплений, нерегулярности их прибытия, относительной кратковременности пребывания в Ливонии и т. д. К этому добавлялась позиция папской курии, не считавшей борьбу с прибалтийскими язычниками равноценной борьбе за Иерусалим и поэтому направлявшей главные силы крестоносцев в Святую Землю. В глазах самого рыцарства крестоносные экспедиции в Ливонию выглядели менее значительными и почетными. Это стало одной из причин, побудивших епископа Альберта Буксгевдена создать «собственную» постоянную военную силу, рыцарский орден, опираясь на который рижский прелат мог в меньшей степени зависеть от помощи извне.

Второй силой, на которую мог опереться епископ Альберт, были отряды ливских и латгальских нобилей, оказавшихся с началом крестоносного завоевания в крайне затруднительной ситуации, на пересечении двух наступательных потоков – немецкого и литовского. По этой причине ливский и латгальский нобилитет был вынужден признать господство крестоносцев, сохранив таким образом полностью или отчасти свое привилегированное социальное положение. В целом, военная помощь немцам части местного нобилитета носила регулярный характер и выражалась в участии прибалтийских отрядов в завоевательных предприятиях крестоносцев. Однако при всей кажущейся добровольности она, по сути, имела вынужденный характер. В силу этого крестоносцы не могли полностью положиться на местную знать. Ее поддержка не могла быть эффективной и по чисто военно-техническим причинам, вследствие чего местные отряды использовались крестоносцами лишь в качестве вспомогательной силы и, соответственно, не снимали задачи создания постоянной и организованной военной силы, столь необходимой завоевателям.

Таким образом, всесторонний анализ материалов хроники Генриха Латвийского позволяет уточнить, что ни одна из двух сил, на которые крестоносцы могли опереться в покорении ливонских земель, не гарантировала обеспечения военных ресурсов, необходимых для решения поставленной епископом Альбертом задачи захвата Ливонии.

Именно эта ситуация и обусловила создание здесь особой духовно-рыцарской корпорации, как новой и необходимой военной силы.

В третьем разделе «Устройство Ордена меченосцев» предпринимается попытка исследовать организацию Ордена меченосцев, его состав, численность, административную систему, тем самым восполнить одну из лакун, пока существующих в изучении его истории.

Поскольку собственных записей орденского устава меченосцев не сохранилось, пришлось обратиться к источнику более общего плана – Уставу Ордена тамплиеров, принятому в братстве ливонских рыцарей. Анализ указанного источника, а также отдельных сообщений хроники Генриха Латвийского и «Старшей ливонской Рифмованной хроники» позволил выявить, что в своих основных чертах структура Ордена меченосцев была схожа с таковой в прочих духовно-рыцарских корпорациях. Определенная специфика Братства рыцарей Христовых заключалась в численном и ролевом соотношении между братьями-рыцарями и братьями-священниками. Как удается понять из косвенных свидетельств хроники Генриха Латвийского и документального материала, священников в Ордене меченосцев было мало. Очевидно потому, что практически с момента своего основания он был вовлечен в ожесточенную борьбу против местных язычников, а затем – в противостояние с русскими соседями и Данией. Поэтому орденское руководство уделяло практически все свое внимание военной сфере деятельности братства. В любом случае, о сколько-нибудь последовательной миссионерской деятельности Ордена источники не сообщают или говорят об этой задаче в самых общих, топосных фразах. Среди меченосцев не названо ни одного прославленного миссионерской деятельностью имени, или, скажем, мученика, погибшего за веру (кроме Дитриха, убитого вместе с другими феллинскими меченосцами в 1223 г. во время эстонского восстания). Все это подводит к заключению, что орденские обеты, обязывавшие членов Ордена всеми силами способствовать распространению христианского учения, в глазах братьев-рыцарей превращались в некую общую формулу, не предполагавшую крещение главным и единственным видом их деятельности.

Другая особенность структурного состава Братства рыцарей Христовых состояла в его простоте: в организациях тамплиеров, госпитальеров и тевтонцев по мере их роста к первоначальным разрядам присоединились и другие, что отражало расширение сферы деятельности указанных корпораций, ее усложнение и специализацию. В Ордене меченосцев этого не произошло: источники не называют никаких других его членов кроме рыцарей, священников и служащих братьев. Ясно, что и здесь сыграла свою роль политическая ситуация в регионе и, главное, – кратковременность существования этой корпорации.

По той же причине и в силу ограниченных территориальных рамок деятельности Ордена меченосцев в нем не сложилось многоуровневой системы управления. Вся орденская организация возглавлялась магистром, по сути обладавшим неограниченной властью и лишь в некоторых случаях прислушивавшимся к мнению орденского капитула. Материал источников позволил выявить роль маршала и глав орденских отделений, их число, время образования и задачи. Ретроспективный метод позволил определить, что таковых было семь, при главенствующей роли отделений в Риге и Вендене.

В заключении главы отмечено, что архаичный социально-политический и экономический уклады, разобщенность прибалтийских племен стали одной из важнейших причин, не позволивших им отразить натиск завоевателей. К моменту крестоносного завоевания позиции Руси в прибалтийских землях существенно ослабли, что существенно облегчило завоевателям реализацию их планов и стало причиной сравнительно позднего вступления Новгорода и Пскова в борьбу за Ливонию. Тем не менее, масштабная задача завоевания Ливонии, при недостаточности у рижского епископа Альберта военных ресурсов для этого, определила необходимость учреждения им особой духовно-рыцарской корпорации, в общих чертах схожей с другими аналогичными организациями, но имеющую определенную специфику, продиктованную задачами и условиями деятельности нового ордена.

Во второй главе «Орден меченосцев и завоевание крестоносцами Либии, Латгалии и Южной Эстонии» рассматривается участие братьев-рыцарей в покорении означенных территорий.

Анализ данных, содержащихся в хронике Генриха Латвийского, «Старшей ливонской Рифмованной хронике» и документальных источниках, позволяет выделить два этапа в деятельности Ордена меченосцев в рамках крестоносного завоевания Либии, Латгалии и Южной Эстонии.

Первый – 1205–1208 гг. В течение трех лет, Орден, постепенно набирая силу, участвовал, хотя и эпизодически, под началом епископа Альберта в подчинении ливов и некоторых оборонительных мероприятиях крестоносцев. Дальнейшее продвижение немцев вверх по течению Западной Двины до полоцкой границы, захват Кокнесе и Герцике происходили без участия меченосцев. Тем более, что и епископ, не встретивший со стороны ливов и латгалов серьезного сопротивления (подобного тому, которое позже оказали крестоносцам эсты), видимо, не особенно нуждался в военной поддержке в Подвинье со стороны Ордена.

Второй, главный, этап – 1208–1224 гг. был сопряжен с завоеванием крестоносцами Южной Эстонии. Участие меченосцев здесь было определяющим, а ситуация была осложнена активным вмешательством в этот процесс Новгорода и Пскова.

Со своей стороны, данный этап делится на три подэтапа. Первый охватывает 1208–1216 гг. Насколько позволяют судить данные хроники Генриха Латвийского, крупных военных столкновений в эти годы не было. Воюющие стороны использовали тактику взаимных опустошительных набегов. В течение восьми лет Орден сам или при помощи своих местных союзников предпринял более 20 походов в Южную Эстонию. К 1216 г. ему удалось покорить ее.

Однако, как показывает анализ сведений хроники Генриха Латвийского, новгородских и псковских летописей, попытка Ордена меченосцев утвердиться в Южной Эстонии вызвала ответную реакцию Новгорода и Пскова, разгромившего его основные силы в 1217 г. под Оденпе, что привело к временному крушению орденской власти в южноэстонских землях. Это поражение положило начало второму подэтапу крестоносного завоевания Южной Эстонии, связанному в большей степени не с борьбой против эстов, а с противостоянием Новгороду и Пскову. В ходе этого противостояния Ордену меченосцев, восстановившему свои силы после поражения при Оденпе, к 1221 г. удалось вторично установить свою власть в Южной Эстонии.

Третьим и завершающим моментом крестоносного завоевания Южной Эстонии, а вместе с тем и финальным актом борьбы немцев с Новгородом и Псковом из-за этих земель, стали события общеэстонского восстания 1223–1224 гг., в результате которого братья-рыцари вновь лишись своих южноэстонских владений. Однако в ходе подавления восстания Орден меченосцев, активно поддержанный военными силами епископата, сумел в третий раз восстановить власть крестоносцев в Южной Эстонии.

В заключении главы отмечено, что участие Ордена меченосцев в завоевании Либии и Латгалии было незначительным. В покорении Южной Эстонии Орден, напротив, сыграл исключительную роль. Поскольку именно в Южной Эстонии, в противостоянии с местным населением и Новгородом и Псковом решалась судьба всего крестоносного предприятия, есть основания говорить о главенствующей роли меченосцев в крестоносном завоевании Ливонии вообще. Это позволяет значительно уточнить существующие прежде представления о месте и значении Ордена в крестоносном лагере, не выходившие за пределы сравнительно абстрактной констатации его участия в покорении ливонских племен.

В третьей главе «Орден меченосцев и немецко-датский конфликт из-за Северной Эстонии» рассмотрен вопрос о роли Ордена меченосцев в крестоносном завоевании Северной Эстонии. Эта проблема содержит особенно много спорных и малоизученных моментов: по-разному оценивается степень участия Ордена меченосцев в крестоносном завоевании североэстонских земель, характер его взаимоотношений с Данией по поводу указанного завоевания, не выявлены причины, побудившие ливонских братьев-рыцарей занять ту или иную позицию в отношении датской короны, основные этапы развития орденско-датских отношений, их содержание и итоги, приоритеты папской политики по данному вопросу.

Следует пояснить, что предварительно, на протяжении XI–XII вв., датская корона неоднократно пыталась восстановить господство над эстами, стряхнувшими с себя данническую зависимость от датских викингов еще в конце X в. С восшествием на датский престол Вальдемара II Победителя (1202–1241), целью которого было достижение господства на Балтике, попытки датчан вмешаться в ливонские дела активизировались.

Обращение к хронике Генриха Латвийского позволило уточнить, что разгром Новгородом и Псковом войск Ордена меченосцев и епископа Альберта под Оденпе в 1217 г., побудил их обратиться за помощью к датскому королю, результатом чего стала высадка его войск в Северной Эстонии летом 1219 г. Однако, завершение годом ранее активной фазы военного противостояния немецких крестоносцев, с одной стороны, новгородцев и псковичей – с другой, поставило ливонских немцев и датчан перед необходимостью не столько совместных военных действий, сколько разграничения сфер влияния в ливонских землях. В данной ситуации возник конфликт с датской короной Ордена меченосцев, в первую очередь претендовавшего на земли северных эстов.

Материал источников позволяет придти к заключению, что Орден меченосцев был особо заинтересован в обладании североэстонскими землями в силу двух обстоятельств. Первое из них было связано со стремлением братьев-рыцарей компенсировать территориальные уступки епископату в Южной Эстонии, после которых меченосцы впервые пошли на открытый конфликт с датчанами из-за Эстонии северной. Второе обстоятельство заключалось в заинтересованности Ордена в обладании Ревелем как одним из важнейших пунктов транзитной ливонской торговли, способным обеспечить меченосцам материальные доходы, необходимые для проведения амбициозной политики.

Как показывают материалы хроники Генриха Латвийского, папских и императорских грамот, Орден меченосцев трижды предпринимал оккупацию Северной Эстонии. Первая из них датируется 1219–1220 гг. и отличается от двух последующих тем, что в ее ходе меченосцам удалось избежать прямого военного столкновения с датчанами. Братья-рыцари оккупировали земли, на которые датчане претендовали, но не успели подчинить: Гервен, Гариэн и Виронию. Однако попытка меченосцев использовать переговоры с датским королем для давления на епископат обусловила в 1220–1221 гг. их временный отказ от этих территорий в пользу Дании.

Гораздо более острое политическое содержание имела вторая орденская оккупация Северной Эстонии 1224–1225 годов. С одной стороны, меченосцы явно сочли нецелесообразным дальнейшее соблюдение соглашений с датчанами, заключенных в 1220–1222 г. вследствие эстонского восстания, с другой, – невыгодный для меченосцев раздел Южной Эстонии с епископатом в 1224 г., вновь поставил их перед задачей захвата североэстонских земель. Свет на запутанную ситуацию проливает императорский манифест 1224 г. Он формально развязывал руки меченосцам, так как декларировал политическое верховенство Империи над всеми ливонскими землями, в том числе и североэстонскими. Это позволяло Ордену, как субвассалу Империи вступить в борьбу за них против датчан.

Однако тут вступила в действие еще одна общеевропейская политическая величина: папство. Как становится ясно из папского привилея 1225 г. и других документов, вышедших из папской канцелярии, поддержка папой датского короля Вальдемара, его вассала и традиционного союзника в германских делах, была направлена наряду с прочим, на создание датчанам режима наибольшего благоприятствования в Северной Эстонии. Оккупация меченосцами датских владений в Северной Эстонии стала основной причиной миссии легата Вильгельма Моденского в 1225–1226 гг., уполномоченного, согласно названному выше привилею, принять спорные территории под управление Рима с последующей передачей их датчанам. Результатом деятельности легата стало создание в Виронии и Гервене буферной области под папским управлением, отделившей от орденских владений Ревеле и Гариэн. Вильгельм Моденский сохранил их за Данией.

Как показывает материал папских булл, новое ослабление Дании, связанное с сокрушительным разгромом короля Вальдемара северогерманскими сословиями при Борнхеведе в 1227 г., и смена папы были использованы Орденом меченосцев для того, чтобы оккупировать Северную Эстонию в третий раз. Это вызвало новое вмешательство папы в ливонские дела с 1230 г. Неудачная дипломатическая деятельность папского легата Балдуина Альнского привела в 1233 г. к крайнему обострению отношений Ордена и курии, несколько отсроченного, однако, событиями русско-дерптской войны 1233–1234 гг. В 1235 г. вопрос о принадлежности Северной Эстонии вновь был поднят папской курией. В ходе переговоров в Риме в сентябре 1235–феврале 1236 гг. вопрос был разрешен не в пользу Ордена меченосцев: он должен был передать территории Гервена, Гариэна, Виронии и Ревеле с замком Ревель вновь назначенному легатом Вильгельму Моденскому с целью их последующего возвращения датской короне.

В заключении главы отмечено, что длительное противостояние Ордена и Дании, из-за Северной Эстонии (1219–1236 гг.) вылилось в три последовательные ее оккупации братьями-рыцарями. Посредством анализа императорского манифеста 1224 г. и папского привилея 1225 г. установлена противоположность императорской и папской позиции в отношении Дании и ее владений в Северной Эстонии. Выявлено, что противоречивая, на первый взгляд, папская политика объясняется стремлением курии закрепить североэстонские земли за датской короной путем предварительной их передачей под управление назначенных Римом легатов. Безуспешность подобной политики, яростное сопротивление меченосцев ее осуществлению в конечном итоге вызвали прямое вмешательство папы и разрешение североэстонского вопроса не в пользу меченосцев. При существовавшей в середине 30-х гг. XIII вв. расстановке политических сил Орден не мог надеяться на удержание Северной Эстонии, и отказ от нее являлся лишь вопросом времени. Удачу Ордену могло принести только лишь кардинальное изменение политической ситуации в Ливонии и его места в ней.

Четвертая глава «Орден меченосцев и ливонский епископат» состоит из двух разделов.

В первом разделе «Территориальные тяжбы Ордена меченосцев и ливонского епископата» предпринята попытка выявить, при каких обстоятельствах складывались владения Ордена и ливонских епископов, на какие этапы можно разделить этот процесс, к господству над какими территориями стремились меченосцы и над какими – епископат, какого рода столкновения происходили между ними по поводу раздела завоеванных земель, каковы были их результаты, и, наконец, в какой роли выступали в этих событиях папы и императоры. Эти вопросы лишь в самой общей форме затрагиваются в отечественной научной литературе и требуют значительно более углубленного раскрытия и уточнения.

Напомним, что в результате развернувшегося с 1200 г. немецко-католического завоевания Ливонии к 30 гг. XIII в. на ее территории было создано несколько церковных и, одновременно, государственно-политических образований: Рижское епископство (с 1202 г.), фактически являвшееся митрополией по отношению к другим ливонским епархиям, Леальское (Дерптское) епископство, Селонское (с 1218 г., с 1225 – Семигальское) епископство и Эзель-Викское (с 1228 г.) епископство. Эти духовные княжества и их глав принято обозначать как Ливонский епископат. Другая часть ливонских земель (примерно третья часть Либии, Латгалии, Южной Эстонии, Эзеля и Вика, на какое-то время Северная Эстония) оказалась за пределами епископских владений, под властью Ордена меченосцев.

Тщательное прочтение хроники Генриха Латвийского, грамот, фиксирующих соглашения меченосцев и епископата по поводу раздела завоеванных территорий в 1210–1224 гг., императорских грамот относительно территориальных прав братьев-рыцарей (1212–1235) позволило установить, что складывание территориально-политических структур Ордена меченосцев и епископата представляло собой сложный и противоречивый процесс, растянувшийся на десятилетия и выразившийся в неоднократных разделах и переделах ливонских земель между завоевателями, происходивший по мере покорения тех или иных ливонских областей. За 20 лет, в 1207–1227 гг. состоялось восемь подобных разделов (1210–1211, 1212, 1213, 1216 (два раздела), 1221, 1223–1224, 1227 гг.).

В территориальных делах–тяжбах Ордена меченосцев и епископата можно выделить два главных вопроса: первый касался раздела Либии и Латгалии (1207–1213 гг.), второй – Южной Эстонии (1212–1224 гг.).

Раздел земель ливов, юго-западных и юго-восточных латгалов между Орденом меченосцев и рижским епископом происходил на основании папской буллы от 1210 г. на протяжении 1210–1213 гг. Нужно отметить, что о каких-либо серьезных разногласиях братьев-рыцарей и рижского прелата по этому вопросу источники не сообщают. Думается, что это было обусловлено, во-первых, ясным папским предписанием о принципах раздела данных территорий, во-вторых, приоритетами орденской политики, направленной с 1208 г. на завоевание южноэстонских земель.

Удалось выявить, что камнем преткновения в отношениях Ордена меченосцев и епископата, представленного в данном случае рижским и эстонским, а затем леальским (дерптским) епископами, стал вопрос о светском господстве в Южной Эстонии. Неясность папской буллы 1210 г. в отношении раздела вновь завоеванных территорий, предписавшей меченосцам «разумно договариваться с будущими на тех землях епископами», породила два противоположных устремления. Орден меченосцев стремился закрепить в южноэстонских землях Саккала и Унгавния свое светское единовластие, а оба епископа в это время пытались добиться по трети данных областей, как папа оговорил в отношении прежде завоеванных территорий. Столкновение породило конфликт, по сути, ставший основным содержанием территориальных взаимоотношений Ордена меченосцев и епископата в 1212–1224 гг.

В противостоянии Ордена и епископата из-за Саккалы и Унгавнии, в свою очередь, можно выделить три этапа: 1212–1215, 1216–1222 и 1223–1224 гг. Впервые оно ясно обозначилось в 1212 г., когда рижский епископ Альберт, урегулировав взаимоотношения с Полоцким княжеством, получил возможность для вмешательства в южноэстонские дела, что побудило меченосцев искать помощи извне с целью противопоставить притязаниям рижского и эстонского епископов официальное обоснование права Ордена на светское единовластие в Саккале и Унгавнии. Меченосцы, как и в случае с Северной Эстонией, прежде всего, попытались обратиться к одной из могущественных сил и добились подтверждения своей власти в южноэстонских землях от императора: 7 июля 1212 г. Оттон IV издал грамоту соответствующего содержания [35]. Второй половиной успеха стала папская булла от 11 октября 1213 г., содержавшая аналогичные предписания [36]. Таким образом, к моменту первого завоевания братьями-рыцарями Саккалы и Унгавнии, к 1216 г., их фактическая власть была обоснована в правовом отношении.

Второй этап противостояния Ордена меченосцев и епископата из-за Саккалы и Унгавнии приходится на 1216–1222 гг. Начало его было ознаменовано договором Ордена и епископата в 1216 г., на основании которого меченосцы соглашались передать рижскому и эстонскому епископам по трети Южной Эстонии. Как представляется, уступчивость меченосцев, добившихся до того и фактической и формальной власти в Саккале и Унгавнии, была обусловлена ожиданием войны с Новгородом и Псковом, в столкновении с которыми Орден, как было выше сказано, не мог рассчитывать только на свои силы и нуждался в военной поддержке епископата. Однако по завершении первой активной фазы русско-ливонской войны, приходившейся на 1217–1218 гг., Орден восстановил свое фактическое господство в Саккале и готовился сделать то же самое в Унгавнии. Он попрал условия соглашения с епископами от 1216 г. На данном этапе за формальным обоснованием своих прав на светское единовластие меченосцы обратились к новой силе, появившейся в Ливонии в 1219 г, – датчанам. Здесь ситуация позволяет специально подчеркнуть результативность дипломатических ходов орденского руководства, которое лавируя между различными силами, играя на их противоречиях неоднократно добивалось утверждения своих территориальных претензий. Используя затруднения епископата, вынужденного направить основные усилия на отстаивание своей независимости от датской короны, Орден добился признания своих прав на светское единовластие в Саккале и Унгавнии от датского короля и от епископов.

Третий этап, в ходе которого монопольное право Ордена на светское господство в Южной Эстонии оказалось-таки разрушено, связан с событиями общеэстонского восстания 1223–1224 г. В 1223 г. меченосцы, не будучи в состоянии самостоятельно подавить сопротивление эстов, изгнавших братьев-рыцарей из большей части их владений и получивших помощь от Новгорода и Пскова, окончательно отказались от двух третей Южной Эстонии, что было оформлено серией договоров с рижским и леальским (дерптским) епископами.

Как видно, Ордену дважды удавалось и фактически, и формально (в первый раз с помощью папы и императора, второй – датского короля Вальдемара) установить свое господство в Саккале и Унгавнии. Однако в обоих случаях орденское руководство было вынуждено отказываться от него в связи с неблагоприятной военно-политической ситуацией: в 1216 г. – в преддверии войны с Новгородом и Псковом, в 1223 – из-за мощного общеэстонского восстания.

Тем не менее, если собрать воедино все сведения хронистов и данные документальных источников, можно таким образом представить картину территориальных владений Ордена: с 1227 г. под его властью оказались часть ливских земель с замком Зегевольде, юго-восточные латгальские земли с замком Ашераден, Гауйский коридор, часть Толовы с замком Венден, Саккала с замком Феллин, часть Вайги, Нурмегунде, Моха, часть Вика, Эзеля и Даго, Гервен, Гариэн, Вирония с замком Везенберг и Ревеле с замком Ревель. В конечном итоге владения братьев-рыцарей оказались больше, чем совокупная территория трех ливонских епископств – Рижского, Дерптского и Эзель-Викского, не говоря уже о каждом из них в отдельности. Это сделало Орден крупнейшим коллективным феодальным владетелем в Ливонии, и не могло не отразиться на особенностях его внутренней и внешней политики, во многом определив их содержание и итоги.

Во втором разделе «Борьба Ордена меченосцев за независимый правовой статус» рассмотрены соотношение правового и фактического статуса Братства рыцарей Христовых, причины, формы и итоги попыток ревизии правовых отношений с епископатом, предпринятых со стороны братьев-рыцарей.

Анализ папских булл 1210–1215 гг., договоров Ордена с епископатом относительно территориальных разделов 1210–1224 гг., хроники Генриха Латвийского позволил установить, что правовой статус Ордена меченосцев был в значительной степени предопределен условиями его учреждения. Поскольку в отличие от большинства других духовно-рыцарских корпораций средневековья Орден меченосцев, был создан по инициативе местной светской и духовной власти в лице рижского епископа Альберта, то с самого момента своего учреждения оказался в светской и духовной зависимости от последнего, что исключило возможность его светской и духовной экземпции папским престолом (изъятия из ведения местных светских и духовных властей и прямого подчинения Риму).

Вместе с тем очевидное несоответствие между формальным статусом Ордена меченосцев и его фактическим положением определило исключительную формальность его светских и духовных обязательств перед рижским епископом. С другой стороны, указанное противоречие обусловило стремление Ордена меченосцев привести свой формальный правовой статус в соответствие с реальным положением.

В борьбе Ордена за изменение его правового статуса возможно выделить несколько этапов.

Первый из них связан с событиями 1207–1210 гг., когда Орден меченосцев стремился добиться независимости от рижского епископа, обратившись к папе, тем самым впервые обозначив себя в качестве самостоятельной силы. Хотя папское решение 1210 г., предписавшее меченосцам «быть в подчинении своему епископу» [37], закрепило сюзеренитет рижского епископа над Орденом, одновременное наделение последнего земельными владениями обеспечило материальную независимость меченосцев и обусловило возможность проведения ими дальнейшей независимой политики и, соответственно, усилило их стремление добиться изменения правовых отношений с епископатом.

Указанная тенденция нашла свое воплощение во втором этапе противостояния Ордена меченосцев и епископата, в 1212–1216 гг. В эти годы Орден, судя по папским грамотам этого времени, предпринял вторичную попытку освободиться от зависимости в отношении рижского епископа с помощью Рима. Причем речь шла о ликвидации и светского, и духовного подчинения рижскому прелату, чего меченосцы предполагали достичь, добившись от папы назначения особого епископа для их владений. Это, во-первых, автоматически выводило бы их из церковного подчинения епископу Альберту, во-вторых, лишало бы прежний епископат оснований для претензий на сюзеренитет над орденскими владениями. Но и на этот раз попытка успеха не имела.

Наконец, третий этап борьбы падает на 1221–1224 гг. Прежние неудачи заставили орденскую верхушку переориентировать свою политику на достижение целей более реальных: братья-рыцари, утвердившись к тому времени в очередной раз в Саккале и Унгавнии, направили свои усилия на обеспечение выгодного для них правового статуса владений Ордена в Южной Эстонии. Если раньше Орден боролся за светскую и духовную независимость от епископата вообще, то теперь речь шла лишь о Саккале и Унгавнии, причем право епископата на духовную власть не оспаривалось. Хроника Генриха Латвийского показывает, что меченосцы обратились к датскому королю, сюзеренитет которого над Южной Эстонией казался им на тот момент лучшим решением проблемы.

Однако даже эта сравнительно более узкая задача, поставленная орденским руководством, в конечном итоге завершилась в 1223–1224 гг. крахом из-за затруднений Ордена, связанных с эстонским восстанием и новой войной с Новгородом и Псковом. В результате все «вернулось на круги своя»: соглашением 1224 г. Орден признал вассальную зависимость своих южноэстонских владений в Дерптской епархии от местного епископа и обязался держать их, «оказывая за то своему епископу надлежащее послушание и повиновение» [38].

Таким образом, Ордену меченосцев в ходе борьбы с епископатом в 1210–1224 гг. не удалось решить важнейшей для него задачи приведения своего правового статуса в соответствие с фактическим положением. Задача освобождения Ордена от сюзеренитета рижского прелата оказалась нереализованной. Очевидно, одна из главных причин – невозможность для Ордена в борьбе с коалициями эстов, Новгорода и Пскова удержать собственными силами земли, на которые он претендовал, их неоднократная потеря и проистекающее отсюда обращение за помощью к соперникам-епископам. В результате Братство рыцарей Христовых оказалось в вассальной зависимости не только от рижского, но и от других ливонских прелатов, в силу чего первоначальное противоречие, подвигнувшее Орден на конфликт с епископатом, оказалось не только не решенным, но еще более обострившимся.

В заключении главы предпринята попытка сопоставить основные вехи территориальных споров Ордена и епископата с их правовыми отношениями. В целом картина выстраивается следующим образом.

В период 1207–1210 г. Орден решал две задачи, первая из которых была связана с разделом Либии и Латгалии, вторая – с обретением полной, – светской и духовной – независимости от рижского епископа. Вторая задача оказалась обусловлена первой, поскольку перспектива первого территориального раздела с епископом поставила меченосцев в 1207 г. перед необходимостью четкого определения своего статуса, а, соответственно, и правового обоснования своего господства на тех или иных территориях. Как было показано, в решении этих задач Орден меченосцев попытался опереться на папский престол, но резолюция Иннокентия III, утвердившего вассальную зависимость меченосцев от рижского епископа придала их доле в Либии и Латгалии характер ленного владения.

В период 1212–1224 гг. разгорелся конфликт Ордена и епископата относительно Южной Эстонии, принципы раздела которой не были определены папским престолом ни в количественном, ни в правовом отношении. В этой ситуации перед меченосцами встали две задачи: первая – не допустить раздела Южной Эстонии с рижским и дерптским епископами, вторая – не позволить епископу распространить свой сюзеренитет на эти земли. Известные успехи на этом поприще орденской дипломатии, сумевшей в разные годы добиться утверждения своих запросов от императоров и римской курии, и орденского оружия, дважды реализовывавшего эти планы в борьбе с эстами, в конечном итоге, оказались разрушены в столкновениях с Новгородом и Псковом, для самостоятельной войны с которыми у меченосцев не доставало сил. Обращение за помощью к епископату, с одной стороны, существенно ограничило территориальные приобретения братьев-рыцарей, с другой, – усугубило их зависимое положение от ливонских епископов.

В пятой главе «Меченосцы и Тевтонский орден» предпринята попытка проанализировать прежде всего те политические условия и обстоятельства, на фоне которых меченосцы пошли на союз с тевтонскими рыцарями, а также те преимущества, которые могли усматриваться ими в этом союзе. В данной проблеме, пожалуй, больше всего нерешенных и спорных вопросов, в том числе – и относительно ее русской «составляющей».

Отсутствие достаточного исследовательского внимания к вопросу о причинах объединения орденов проистекало, как представляется, из состояния источников и устоявшихся оценок. К сожалению, прямых свидетельств ни хроники, ни документальные источники не содержат, поэтому остается обратиться к косвенным материалам. Что касается историографии, то для немецких и прибалтийско-немецких авторов, воспринимавших деятельность Ордена меченосцев, лишь как предварительную ступень на пути к его объединению с тевтонцами, этот вопрос казался несущественным, а само объединение расценивалось как следствие объективной исторической необходимости, определенной характером развития германской народности на берегах Балтики. Однако подобное объяснение не представляется убедительным.

В отечественной историографии второй половины XIX–начала XX в. вопрос о причинах объединения орденов не ставился вовсе, советские же историки (В. Т. Пашуто, И. П. Шаскольский, Н. П. Грацианский и др.), не склонные делать особого различия между Орденом меченосцев и его наследником, Ливонским ландмейстерством Тевтонского ордена, однозначно связали его со стремлением немецкого рыцарства объединить свои силы, которых у одних только меченосцев не хватало, во-первых, для обороны своих новых владений от Новгорода и Пскова, во-вторых, для последующего наступления на Русь.

В качестве непосредственного толчка к объединению и в немецкой, и в отечественной историографии, как правило, называется поражение Ордена меченосцев от литовцев при Шауляе в 1237 г. Эта чисто военная причина многое могла бы объяснить, если бы ливонские братья-рыцари не начали переговоры с тевтонцами задолго до постигшего их шауляйского поражения, то есть, по каким-то иным основаниям.

Насколько материал, имеющийся в распоряжении автора («Хроника земли Прусской» Петра из Дусбурга, «Хроника Тевтонского ордена»), позволяет выявить картину слияния двух орденов, она предстает следующей.

Как было выявлено и показано выше, в 1224 г. меченосцы потерпели поражение в борьбе за изменение своего правового статуса, признав в отношении своих южноэстонских земель сюзеренитет не только рижского епископа, но и дерптского. Если магистр меченосцев имел планы слияния своего ордена с Тевтонским, напрямую подчиненным папе и обладавшим правами имперского князя, то они подразумевали распространение этих привилегий и на меченосцев. Это означало бы реальное и значительное изменение правового статуса меченосцев, освобождение не только от светской, но и от духовной зависимости от ливонского епископата.

Второй задачей Ордена меченосцев оставалось закрепление за собой Северной Эстонии. Как было показано, папа проводил прямо противоположную политику, а помощь императора не выходила за рамки формальных актов, аннулируемых папской курией. В такой ситуации Орден меченосцев, как это не раз случалось, должен был вновь заняться поисками третьей силы. Тевтонский орден мог оказаться выгодным союзником. В случае объединения меченосцев с ним папе пришлось бы разрешать спор уже между двумя своими вассалами, а не, как прежде, между одним, Данией, и меченосцами.

Таким образом, в качестве причин, подвигнувших Орден меченосцев на переговоры с Тевтонским орденом, следует рассматривать важнейшие и взаимосвязанные задачи – освобождение от зависимого положения в отношении епископата и закрепление за собой Северной Эстонии.

Что касается агрессивных планов в отношении русских земель, каковые могли бы стать причиной объединения меченосцев с рыцарями-тевтонами, все источники хранят глухое молчание. Здесь, равно как и в отношении событий 1240–1242 гг., крайне скудно освещенных источниками, можно высказать только некоторые предположения, вытекающие из внутренней и внешней ситуации.

Руководство меченосцев начало переговоры с Тевтонским орденом, как позволяет предположить сообщение хроники Петра из Дусбурга, в 1230 г. Тевтонский гроссмейстер Герман фон Зальца как опытный политик не мог не понимать, что в существовавших тогда условиях согласие на объединение с меченосцами неизбежно заставит Тевтонский орден решать их проблемы и поставит его в условия конфликта с папой, датской короной и ливонским епископатом.

Как становится ясно из папской буллы от 12 мая 1237 г. [39], точку в длительных и безрезультатных переговорах поставил папа Григорий IX, воспользовавшийся крупным поражением меченосцев при Шауляе (1236 г.).

Названной буллой Орден меченосцев упразднялся, его члены инкорпорировались в состав Тевтонского ордена, а на их землях организовывалось Ливонское ландмейстерство в качестве провинции Тевтонского ордена. Духовная и светская зависимость новых, ливонских, членов Тевтонского ордена от рижского и прочих епископов сохранялась, а его владения в Северной Эстонии, согласно другому папскому документу, предписывалось возвратить Дании [40].

Дипломатические усилия ливонских братьев-рыцарей завершились полным крахом. Во-первых, не произошло освобождения от подчинения епископату. Во-вторых, они оказались в фактическом подчинении тевтонскому руководству. Провалом завершилась и попытка удержать за собой североэстонские земли.

В конечном итоге, затеянные меченосцами переговоры, при возникновении достаточно веского повода (Шауляйского поражения), были использованы Григорием IX, защитившим интересы своего датского союзника и поквитавшегося со строптивыми ливонскими рыцарями, и Германом фон Зальца, сумевшим расширить владения своего ордена, оставшись в прежних отношениях с Данией и ливонским епископатом. И папа, и гроссмейстер распорядились судьбой меченосцев по собственному усмотрению.

Подобная развязка, насколько можно заключить из ряда фактов, не соответствовала планам меченосцев. Следует начать с того, что их без общего согласия поставили перед фактом инкорпорирования, и они вели себя соответственно. Так, невзирая на усилия легата Вильгельма Моденского и Германа фон Бальке, назначенного тевтонским гроссмейстером в качестве главы Ливонского ландмейстерства, по поводу приведения в исполнение папского постановления о Северной Эстонии, бывшие меченосцы еще более года отказывались возвратить ее датчанам. Более того, сам Герман фон Бальке, не будучи в силах совладать с оппозицией бывших меченосцев, год спустя после своего назначения, фактически сложил свои обязанности и покинул Ливонию. Возможно, именно бывшие меченосцы в кардинально изменившейся политической ситуации, вопреки тевтонским директивам, направлявшим их на борьбу с литовцами и куршами, поддержали дерптского епископа в агрессии против Новгорода и Пскова в 1240 г. что привело их к поражению на льду Чудского озера в 1242 г. Однако состояние источников не позволяет со всей очевидностью доказательно утверждать, что участие в агрессии именно бывших меченосцев, есть неоспоримый факт, хотя анализ политической ситуации, сложившейся в Ливонии с 1237 г., и подталкивает к такому заключению.

В заключении обобщаются результаты проведенного исследования, определяется общее и особенное в истории Ордена меченосцев.

Прежде всего отмечено, что экспедиции в Ливонию имели существенные отличия от крестовых походов в Восточное Средиземноморье. Установление политического господства крестоносцев оказалось неразрывно связано с задачей крещения местных племен, расцениваемого крестоносцами как признание прибалтами их власти. «Классическая» крестоносная идея, предполагавшая защиту христианских святынь, их отвоевание у иноконфессиональных завоевателей (Восточное Средиземноморье), или в целом отвоевание христианских территорий (Пиренейский полуостров), здесь претерпела существенную трансформацию, обернувшись насильственным привнесением христианства ради выраженных политических и материальных интересов. Данное обстоятельство обусловило значительную остроту и кровопролитность крестовых походов в Ливонию, яростное сопротивление завоевателям местных племен, вынужденных отстаивать свою национальную и культурную самобытность в условиях, приближенных к тотальной войне. Сложность ситуации оказалась существенно усугубленной в связи с активным военным вмешательством Новгородской и Псковской республик, Датского королевства, заинтересованных в распространении своего политического влияния на Ливонию.

Упорство политического и этно-конфессионального сопротивления обозначило трудности стоявших перед крестоносцами задач подчинения местных племен. Недостаток необходимых для этого постоянных и организованных военных ресурсов, военной поддержки местного нобилитета, недостаточное внимание к ливонским делам папской курии, стали причиной учреждения епископом Альбертом Ордена меченосцев.

В основных чертах своего внутреннего устройства новоучрежденный Орден не отличался от прочих духовно-рыцарских корпораций, но имел некоторые особенности: в нем преобладали братья-рыцари при относительно малом числе и малой роли орденских священников, а его структура оставалась достаточно простой и мало иерархизированной.

На протяжении всего существования Ордену приходилось решать три основные связанные между собой задачи: завоевания ливонских земель, прежде всего Южной Эстонии, сопряженное с военной борьбой против местных племен, и одновременно – против Новгорода и Пскова; освобождения от светского и церковного подчинения ливонскому епископату; закрепления своего господства над Северной Эстонией в военном и дипломатическом противостоянии с Данией.

Принимая во внимание различные аспекты политической истории, завоеваний Ордена меченосцев, в них можно выделить пять этапов (1202–1207, 1207–1210, 1210–1216, 1217–1224, 1224–1236 гг.). Первый можно охарактеризовать как время становления Ордена меченосцев, когда он, в силу слабости, находился в полном подчинении епископа, не имел собственных владений, участвовал в военных действиях эпизодически. На втором этапе Орден заявил себя в качестве особой политической силы, потребовал от епископа и получил долю в завоеванных территориях, попытался, хотя и безуспешно, полностью освободиться от светского и духовного подчинения рижскому епископу, начал проведение самостоятельной завоевательной политики в Южной Эстонии. Третий этап совпадает с борьбой Ордена меченосцев против южных эстов, в ходе которого ему удалось впервые подчинить Саккалу и Унгавнию. Одновременно братья-рыцари добились от папы и императора дипломатического признания своих южноэстонских завоеваний, утверждения их церковной и светской независимости от епископата. Это позволяет расценивать период 1210–1216 гг. как время наибольших политических, дипломатических и военных успехов Ордена меченосцев. Напротив, следующий, четвертый этап, основным содержанием которого для Ордена явилась многотрудная борьба с русско-эстонскими коалициями, оказался для меченосцев временем больших потерь. Дважды (1217, 1223 гг.) он в крайне неблагоприятной военно-политической ситуации нес значительные людские и территориальные потери, а обратившись за помощью к епископам, лишился всех своих дипломатических побед и попал в еще большую зависимость от епископата. Наконец, главным содержанием последнего, пятого этапа, стал конфликт Ордена с Данией, завершившийся полным дипломатическим поражением меченосцев. В целом, после успехов 1210–1216 гг., последующий период орденской истории отмечен значительными неудачами, заставившими меченосцев искать поддержки.

Анализ политической истории Ордена сквозь призму геополитических реалий, сложившихся в Прибалтийском регионе в конце 20-30-х гг. XIII в. позволил по-новому взглянуть на причины, заставившие меченосцев инициировать переговоры об объединении с Тевтонским орденом. Обращение ливонских братьев-рыцарей к рыцарям-тевтонам было обусловлено невозможностью для Ордена меченосцев разрешить собственными силами две стоявшие перед ним важнейшие политические задачи – освободиться от подчинения епископату и удержать Северную Эстонию.

Однако 1237 г. разрушил их планы: папство и тевтонское руководство инкорпорировали ливонских братьев-рыцарей в состав Тевтонского ордена на подчиненном положении, при сохранении зависимости от епископата и передаче спорных североэстонских территорий датской короне.

Политика меченосцев обернулась полным крахом и привела к упразднению самой их организации.

История Ордена меченосцев оказалась недолгой: за 35 лет он пережил становление, быстрый взлет и падение. Он – единственный из локальных духовно-рыцарских орденов – создал особый тип государственно-политического образования, основанного на компактных территориальных приобретениях, что несколько позднее повторил только один орден общеевропейского значения – Тевтонский.

Правопреемник меченосцев, Ливонское ландмейстерство, входило в состав Тевтонского ордена на протяжении без малого трех столетий. Вопросы, связанные с политической историей Ливонского ландмейстерства, во многом оказавшейся предопределенной историческими коллизиями первой половины XIII в., нуждаются в специальном изучении в рамках особого исторического исследования.

 

© Конопленко А.А., 2005
© Бойчук Б.В., 2010
ORDOTEUTONICUS.RU, 2010

 

Основные положения диссертации изложены в следующих работах автора:

Конопленко А. А. Особенности стратегии Тевтонского ордена на начальном этапе завоевания Пруссии (1230–1241) // Новый век: история глазами молодых. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2003. Вып. 1. С. 243-254. (0,9 п.л).

Конопленко А. А. Роль Ордена меченосцев в завоевании Ливонии // Военно-исторические исследования в Поволжье. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2005. Вып. 6. С. 9-15. (0,9 п.л.).

Конопленко А. А. К вопросу о причинах и движущих силах начального этапа немецко-католической экспансии в Ливонии (конец XII–начало XIII в.) // Новый век: история глазами молодых. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2005. Вып. 3. С. 119-131. (0,7 п.л).

Конопленко А. А. Орден меченосцев и епископат: особенности религиозной легитимизации немецкого господства в Ливонии // Мат-лы междунар науч конф «Многообразие религиозного опыта и проблемы сакрализации и десакрализации власти в христианском и мусульманском мире (Опыт России и Европы)», Саратов, 20-23 сентября 2004 г. (в печати). (0,4 п.л).

 

Примечания